“Почему-то считают себя потомками генуэзцев”.
В XIX веке о знаменитом и сегодня селе Кубачи ходило много легенд, некоторые из которых появились уже в XVIII веке, а корнями своими уходили гораздо глубже, доходя до IX века, когда об обществе Зирехиран, производившем оружие, писали еще арабы .
Вероятно, из-за специфической специализации кубачинцев И. Гюльденштенд в своем “Путешествии по России и Кавказским горам”, относящемуся к 1769 – 1774 годам, предположил, что они были потомками генуэзцев, написав: “в Кавказских горах проживает большое число остатков разных народов, которые с древних времен обитали в них, или при переселении народов в походах на Европу могли остаться там, или позднее могли прийти из Европы по разным причинам. Так, в ХII веке генуэзцы овладели берегами Черного моря, и их остатки, как говорят, ушли в Кубешу (Кубачи – ИО)”. Она же, вероятно, заставила И. Гербера в “Описании стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря” (1728 год) выдвинуть версию о происхождении кубачинцев от франков. Эти версии были подхвачены и в более поздних исследованиях, уже XIX века, хотя и с оттенком сомнения. Так, А. Андреев в своих записках “По дебрям Дагестана”, опубликованных в “Историческом вестнике” за 1899 год, писал: “в Кайтаго-Табасаранском округе есть селение Кубачи, жители которого почему-то считают себя потомками генуэзцев”.
“Все жители суть ремесленники”.
И действительно, жители Кубачи существенно отличались от своих соседей – большинство жителей было оружейниками. Вот как писал о Кубачах С. Броневский в “Новейших географических и исторических известиях о Кавказе”, изданных в 1832 году: “город Кубечи лежит в узкой долине между тремя высокими горами, на южной стороне коих построен город. Домы, числом примерно до 500, расположены по крутизнам гор один над другим, почему улиц в сем городе не имеется… Все жители, жены их и дети обоего пола, достигшие десятилетнего возраста, суть ремесленники: мущины занимаются деланием панцирей, ружей, пистолетов, кинжалов, ножей, конских и оружейных уборов, женских поясов из золота и серебра; на серебро наводят золотую, а на железо золотую и серебряную насечку и чернь, в чем помогают им малолетние их дети и даже самые жены их, но сии последние преимущественно упражняются в тканье холста и узких сукон, известных под именем шалей, почитаемых в горах за самые лучшие”.
Примечание: следует отметить, что даже слово “Кубачи” связывали с производством оружия, и, как и упоминается у С. Броневского, тоже защитного – кольчуг. Так, с XVI века в литературных памятниках появляется “кубачи” как производное о турецкого “кёбечи” — “кольчужники” (Гюбечи (Кубачи) — бронники, кольчужники, кольчугоделатели).
“Кубачи – дагестанская Тула”.
Не мудрено, что к началу XIX века оружие кубачинцев славилось по всему Кавказу, а Ю. Клапрот в своем “Описании поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 годах” писал, что “свое самое лучшее оружие они (черкесы – ИО) добывают из Кубачи, что в Дагестане”. Однако, большинство источников первой половины XIX века дает основания говорить о том, что у кубачинцев наметилась специализация: они не только сосредоточились на производстве огнестрельного оружия, но и стали специализироваться на отдельных его деталях и особенно отделке. Как отмечал Ф. Гене, “Огнестрельное оружие делают в Кубачи” (Гене Ф. Некоторые сведения о части Горного Дагестана 1835/36 гг.). Об этом же писалось в заметке о Кубачах в газете “Кавказ” за 1866 год, “оружие выделывается преимущественно огнестрельное и в большом размере. Между мастерами существует разделение труда; так, один дом выделывает стволы ружей и пистолетов, другой — замки, третий — ложи и т.д. Оружие кубачинцев пользуется известностью, не столько по своим боевым качествам, сколько по отделке и особенно золотым насечкам”. О том, что боевые качества оружия, выделываемого кубачинцами к второй половине XIX века, изменилось, и не в лучшую сторону, писал и Н. Окольничий в “Перечне последних военных событий в Дагестане (1843 год)”, опубликованных в “Военном сборнике”: “Кубачинцы преимущественно занимаются выделкою оружия, расходящегося по Дагестану во множестве; внешняя отделка его изящна, но внутреннее достоинство весьма сомнительно. Кубачи — дагестанская Тула”. О красоте кубачинской работы писал и уже упоминавшийся А. Андреев: “особенного совершенства они достигли в деле украшения мелких вещей из стали, слоновой кости, рога и перламутра золотою узорчатой насечкой. Жаль, что вы не видали у меня прелестных запонок тамошней работы. Золотая насечка, выведенная удивительно тонким узором, блестит на слоновой кости, как ряд мелких бриллиантов. Поразительные иногда попадаются работы. Для одной знакомой дамы сделали золотую насечку на веере из слоновой кости — вышла такая прелесть, за которую любитель дал бы баснословные деньги”.
Примечание: сегодня оружие, холодное и огнестрельное, в прекрасной оправе работы кубачинских мастеров является украшением крупнейших музеев России – в статье использованы предметы из собрания Эрмитажа.
“Вечно трудящийся и коммерческий народ”.
Впрочем, как представляется, основная причина возникновения версий о “генуэзском” или “франкском” происхождении кубачинцев обуславливалась не столько их оружейной специализацией (довольно обычной для Кавказа), сколько особым отпечатком, который накладывает владение любым ремеслом (профессией) на поведение и быт человека: судя по описаниям, кубачинцы разительно отличались о своих соседей даже повседневным поведением. Так, все в той же газете “Кавказ” за 1866 год писалось: “Вечно трудящийся и коммерческий народ этот понимает всю практическую мудрость истины: время деньги, и вследствие этого не теряет напрасно ни одного часу. Тогда как разгильдяй кайтагец проводит целые дни в питье бузы, драке и ссорах, а гостей готов держать хоть целый месяц, съедая с ними весь годовой запас; кубачинец посвящает отдыху только пятницу и то не всегда, говоря, что если просидит без дела день, то должен проголодать два. Кунак же ходит только два дня, а если он остается на третий, то обязательно должен участвовать в домашней работе хозяина”.
О русской школе конструирования длинноклинкового оружия можно прочитать здесь.
