После нескольких полевых сезонов на северо-востоке Азии, вполне привыкаешь к ежедневному ношению личного служебного оружия. Чувствуя винтовку или ружье за плечами, пистолет или револьвер на поясе, ощущаешь себя по меньшей мере Смоком Беллью или самим Джеком Лондоном. А выпросив на базе побольше патронов и настрелявшись от души по банкам, становишься почти что суперменом. Рембо может отдыхать.
В один из летних дней на Средней Колыме двое таких полярных суперменов, из тех, что выживают в тайге с одним ножиком: Серега и я, мирно плыли на моторке на работу – научно изучать рифей. Рифей – это такие древние породы с возрастом около миллиарда лет. Сзади на второй моторке плыли трое менее опытных.
Сонное оцепенение перед неизбежным трудом на обнажении, быстро слетело с нас при виде лося, проплывающего мимо. Из второй лодки раздался общий восторженный вопль, из которого можно было разобрать: «…месяц на одной рыбе!…гречка в глотку не лезет!… я ни разу сохатого не стрелял!…» и прочие эмоции, недостойные настоящих охотников. Настоящие охотники на первой лодке, то есть мы, Серега и я, в двух словах выразили свое отношение к людям, ни разу в жизни не видевших на мушке ничего крупнее зайца, и начали спокойно оттеснять животное к берегу.
С трудом удалось пресечь всяческие попытки со второй лодки немедленно начать пальбу из двух имеющихся у тех стволов, аргументом: «А как вы эту тушу собираетесь из воды вытаскивать?». Устыженная собственной неопытностью и хладнокровностью начальников, вторая лодка атихла.
Между тем сохатый добрался до облюбованного нами пологого берега и начал отряхиваться от воды. Подплыв к нему на 20 м, я небрежно предложил: «Пусть подальше от воды отойдет, здесь разделывать неудобно». Серега был согласен.
Только дождавшись пока сохатый поднимется на пару метров от уреза воды, Серега принялся отстегивать винтовку от скамейки. Эмоции второй лодки стали вполне неприличными в виде громких стонов: «Стреляй, б…! Уйдет на …!». Покосившись на них и пожав плечами, Серега вежливо поинтересовался у меня, может быть, сегодня я хочу стрелять первым. Получив отрицательный ответ, он не торопясь поднял винтовку и передернул затвор. Я посоветовал ему стрелять в голову, поскольку прошлый раз пулей испортило вырезку.
После первого выстрела, вместо того чтоб упасть замертво от снайперского выстрела, сохатый недоуменно уставился на нас и махнул ушами. Серега не менее недоуменно принялся рассматривает оружие. Затем с тем же выраженьем на лице выстрелил три раза подряд. Сохатый на каждый выстрел взмахивал ушами и с еще большим удивлением вглядывался в нас. Патроны в магазине закончились.
На второй лодке эмоции достигли критического предела. Можно было только разобрать «…бля-бля-бля…»
Естественно, инициатива в добывании еды перешла ко мне. Серега продолжал брезгливо рассматривать свою любимую винтовку 1938 года рождения, подозревая какие-то козни с ее стороны. Больше винтовочных патронов в лодке не было – ни к чему, ведь полярные супермены больше одного патрона на зверя не тратят. Остался только служебный ТТ.
Успокоив вторую лодку, мол небольшая задержка вышла, я красиво передернул затвор и стал ловить на мушку голову сохатого. Выстрел прозвучал несколько потише, но резче. Сохатый опять махнул ушами, но остался стоять целый и невредимый. Тут и на моем лице начало зеркально отражаться Серегино недоумение. Для его преодоления мой палец рефлекторно начал нажимать на спуск. Когда затвор замер в заднем положении, я не поверил своим глазам: сохатый стоят целехонький. Затем повернулся и бодрым шагом исчез в кустах. Вслед ему понеслась нестройная пальба из второй лодки, но это было уже бесполезно.
Можно представить, что мы с Серегой выслушали от трех других коллег. С едой у нас было не очень хорошо, а точнее была только соль, немного муки и крупы. Плюс рыба в Колыме.
Конечно, мы этого сохатого в конце-концов добыли. Но уже поздно вечером. Далеко-далеко от лодок. За перевалом. А потом целый день вытаскивали эту гору мяса на берег Колымы. На своих спинах.
Но зато какой замечательный рифей мы при этом нашли!!!
