Как то так получалось в нашем родном отечестве, что некоторым типам охотничьего оружия не везет с самого начала. А может, просто нашим охотникам не везет с некоторыми типами оружия?
Вот взять, к примеру, зверовые карабины. В довоенную эпоху еще в довольно значительном количестве были живы и исправны винтовки Бердана, под свинцовую безоболочечную пулю 10,7 мм, имевшую начальную скорость порядка 400 м/сек. И что характерно, многие охотники считали работу пули по зверю достаточной.
После войны винтовки Бердана остались все больше там, где не проходила линия фронта. Взамен – возвращающиеся на Родину воины-победители привозили с собой всевозможные образцы охотничьего оружия иностранного производства. Стоит также учесть некоторое количество трофейных Mauser К98, которые использовались для охоты.
Отечественного зверового карабина не было. Да, были попытки приспособить карабин Мосина под патрон 8,2х66, но ввиду слабости последнего – оружие получилось несоответствующим целям и задачам охоты на крупного зверя.
В середине 50-х годов М.Н.Блюм разработал карабин Б-9 под новый патрон 9х64 – но карабин в серию не пошел, выпустили лишь небольшую партию.
Заметные изменения начали происходить в начале 60-х годов, когда стараниями Никиты Сергеича сократили армию. Товарищ Хрущев уповал на стратегические ракеты, искренне считая что другие рода войск теперь не нужны. А раз не нужны – отчего же их не сократить?
И сокращали – круша бульдозерами самолеты, не вылетавшие и малой части ресурса. Отправляя в переплавку артиллерийские орудия и разбирая на металл свежепостроенные боевые корабли.
Оружейные заводы, оставшиеся без части заказов от Министерства обороны, взялись за разработку гражданских образцов, и к 1963 году в Ижевске освоили производство болтового карабина Лось и самозарядного карабина Медведь. Под патрон 9х53 собственной разработки – базой для него послужил патрон винтовки Мосина. В те годы он назывался «винтовочный патрон калибра 7,62».
И карабины проявили себя именно как зверовые. Тяжелая 15-граммовая полуоболочечная пуля с начальной скоростью порядка 650 метров в секунду обладала хорошим останавливающим действием и была проста по конструкции – в томпаковый стакан заливался свинец, после чего пуля получала требуемую форму с вытянутой, закругленной головной частью. Относительно невысокая скорость пули означала терпимую отдачу и немалый ресурс ствола до потери кучности.
Обратной стороной хорошего останавливающего действия 9 миллиметровой пули была неважная аэродинамика и как следствие – малая настильность. При выстреле в горизонт пуля через 150-180 метров гарантированно ложилась в землю. Такая особенность 9-миллиметровых пуль заметно повышала безопасность на охоте – пули далеко не летели. А значит, вероятность случайных попаданий пуль за пределами видимости была невысока. Но многие почему-то считали, что такая крутая траектория – это недостаток, а не достоинство.
Тем не менее, карабины продолжали выпускаться малыми партиями. Лось был и оставался в едином виде. А Медведей было два – Медведь с постоянным, несъемным магазином. И Медведь-2 со сменным магазином.
Все изменила встреча нашего Леонида Ильича с их Никсоном, в 1972 году. В память об этой встрече дедушке Лене подарили автомобиль Линкольн и зная его страсть к охоте – охотничий карабин Remington, а может быть Winchester – марка карабина доподлинно неизвестна.
Да марка и неважна. Важен калибр : .308 win. Патронов такого калибра у нас не производилось – не покупать же их в США!
А потому на наших отечественных патронных заводах в Барнауле и в Новосибирске было спешно освоено производство таких патронов. Латунная гильза, полуоболочечная пуля типа «А» массой 9,7 грамма, в томпаковой оболочке. Правда, обозначение у патронов было уже 7,62х51 – наше, отечественное, метрическое и размеры несколько отличались от заокеанского оригинала.
С этим как будто разобрались. А что у нас с происхождением карабина Медведь?
Для ускорения процесса освоения оружия под новый патрон в Ижевске поступили просто – взяли за основу существующие карабины «Лось» и «Медведь» и доработали под новый патрон. Как более настильный, дальнобойный и универсальный. И с 1975 года примерно до 1982 выпускался карабин Медведь-3. Под патрон 7,62х51, и со сменным магазином.
Внешне Медведь очень отдаленно напоминает FN FAL начала 50-х. Во всяком случае, похожий щелевой пламегаситель, три круглых отверстия в цевье и характерный острый угол на магазине.
Но ложа, объединяющая рукоятку и приклад выдает охотничье происхождение. Это снаружи.
А внутри? Внутри карабин ближе всего к СВД. Характерная ствольная коробка – из поковки, как у СВД. Ласточкин хвост для установки прицела отфрезерован, как единое целое со ствольной коробкой. На этом сходство заканчивается, начинаются различия.
У СВД флажок предохранителя напоминает ручку открывания двери на армейском грузовике. Даже в рукавицах не промахнешься. У Медведя-3 аккуратный флажок под указательный палец правой руки. Крышка СВД фиксируется вторым поворотным флажком. У Медведя-3 надо продвинуть вперед направляющую пружины и снять крышку. У СВД возвратная пружина намертво приклепана к крышке, потерять ее- это надо постараться. У Медведя-3 все по отдельности.
Ударно-спусковые механизмы у Медведя-3 и у СВД похожи принципиально, но при этом не имеют ни одной общей детали. Затвор Медведя заметно короче и легче своего боевого собрата. А газовый двигатель собран по одинаковой схеме, но из своих, оригинальных элементов.
Из всего вышесказанного следует, что Медведь и СВД представляют собой два параллельных пути развития одной и той же идеи.
СВД не имеет в своей основе таких красивых решений, которые есть у Медведя. Поскольку СВД рассчитана на войсковую эксплуатацию, на боевые условия или же условия, максимально приближенные к боевым.
Разработка карабинов серии Медведь преследовала совершенно иные цели и задачи. Карабин Медведь – это была попытка взять за основу отработанную схему работы автоматики и на ее базе создать карабин именно для охоты.
Несомненно, гораздо дороже производить две разные модели, не имеющие взаимозаменяемых деталей. Дороже, сложнее – и именно это определило производственною карьеру карабина. Факторов было много: необходимость держать высококвалифицированных рабочих на производстве по сути штучного карабина. Карабина, который завод производил себе в убыток. Карабина, которых производили по две сотни в год. Карабина, который никогда не был массовым, который крайне редко бывал в продаже. Потому что карабины расходились все больше среди нужных людей. И обладание Медведем-3 было что-то вроде пропуска в тесный круг избранных.
Более высокой ступенькой в этой негласной иерархии было только обладание моделью «ИЖ-54 «Спорт» с крылышками на коробке.
Все это послужило поводом для снятия карабина с производства.
Вал и план убили штучность, убили техническое искусство.
Когда ударили 90-е и поток заказов от Основного заказчика превратился в тонкий ручеек – основным направлением для выживания завода стало крупносерийное производство огражданенных массовых моделей завода. Автомат Калашникова стали Сайгой. А СВД превратилась в Тигр.
Да, были попытки восстановить производство Медведя – модель Медведь-4. Но дальше сотни единиц по цене «Жигулей» каждая – дело не пошло. Не то. Далеко Медведю-4 до своего предка.
А что Медведь-3? Медведя-3 в руках рождает совершенно определенную гамму чувств. Почему-то все, кто видят Медведя-3 впервые – считают, что это Browning 70-х-80-х годов. Или одна из версий AR-10. Или просто – называют Медведя-3 фразой «породистая иномарка». И бывают несколько озадачены, прочитав на боку надпись кириллицей. А номер карабина в формате «одна буква-три цифры» довершает дело.
И вне зависимости от массо-габаритных показателей каждого, кто держал Медведя в руках – все, почти все отмечают что карабин неожиданно легкий и весьма прикладистый.
Жаль, теперь таких не делают.
